Недавно студентка 4-го курса направления «клиническая психология» Анастасия Кунц выиграла грант на обучение в образовательном центре поддержки талантливых студентов в России «Сириус» по программе «Расстройства речи и чтения». Как оказалось, Настя уже проводит исследования по нейропсихологии и не планирует останавливаться! «ЗН» выяснила, с какими проблемами работает начинающий специалист и почему психологи никому не верят.
– Настя, расскажи, как ты победила в конкурсе на обучение?
– Для победы в гранте нужно было написать мотивационное письмо со списком достижений. В письме также указывала пройденные дисциплины, оценки по ним и пройденные ДПО. ДПО проходила по нейропсихологии. Конечно, в письме рассказала и про свое исследование, которое провожу среди людей, перенесших инсульт. Изучаю речевые нарушения. Думаю, меня приняли, потому что исследование на данный момент актуально для психологической науки. Также у меня довольно большая выборочная совокупность – 67 человек. Часто исследования по нейропсихологии проводятся среди менее крупных выборок. Обучение в «Сириусе» будет в основном по теме дислексии – это не нарушение речи, а нарушение чтения. Обучение будет длиться месяц, по завершении нужно будет разработать коррекционный план. Будет интересно пополнить свои знания.
– Почему именно нейропсихология?
– Нейропсихология заинтересовала меня на практике в реабилитационном центре «Территория здоровья» в апреле. Я увидела пациентов с различными нарушениями, в том числе и речевыми. Четко помню своего первого пациента. Он отвечал только да и нет. Именно с него и начала углубляться в данную область. Нейропсихология изучает мозговые механизмы психической деятельности. И, если говорить развернуто, то она нацелена на понимание связи структуры и функционирования головного мозга с психическими процессами. Поражения левого полушария мозга часто приводят к нарушениям речи. Это происходит в связи с тем, что в левом полушарии локализированы определенные зоны, отвечающие за понимание и воспроизведение речи.
– Как ты работаешь с пациентами?
– С пациентами провожу классическую нейропсихологическую диагностику по альбому А. Р. Лурии. Смотрю на чтение, письмо, саму речь. Показываю реалистичные изображения знакомых предметов, например яблока, и провожу беседы. Проверяю, до скольки человек считает и понимает ли инструкцию. Кстати, есть мнение о том, что инсульт помолодел. Посмотрев статистику исследования и сравнив со своими пациентами, я не могу сделать такой вывод. Среди моих пациентов (мужчин и женщин) средний возраст заболевания – 61 год. По данным исследований, десять лет назад показатели были такими же. Самому молодому пациенту – 34 года. По своему исследованию могу предположить, что нарушения речи при инсульте чаще свойственны мужчинам. Получилась такая статистика: 55 % мужчин и 45 % женщин. Факторов для восстановления после инсульта много. Зависит от возраста, внутренней картины болезни, поддержки родственников, реабилитационного потенциала и других факторов. Инсульт у моих пациентов 2024 года, продвижение есть у каждого. Вообще, инсульт – острое нарушение мозгового кровообращения. Бывает три вида: ишемический, геморрагический и субарахноидальное кровоизлияние. В моем исследовании задействованы все три вида инсульта. Их причины – хронические заболевания, вредные привычки, нездоровый образ жизни, высокий уровень сахара, стресса, давления. Инсульт можно профилактировать, как и любые другие заболевания: здоровый образ жизни, исключение вредных привычек, гигиена сна, контроль заболеваний.
– Что будет по итогам твоего исследования?
– Из полученных данных будет разработан реабилитационный план. Пока они находятся в обработке. Разработка плана будет основываться на специализированной литературе, например, на трудах Любови Семеновной Цветковой и Жанны Марковны Глозман. Кстати, прошлые курсовые работы были по другим темам, а именно по посттравматическому стрессовому расстройству. Тему диплома пока сложно сказать, ведь я учусь на специалитете и до выпуска целых два года. Планирую оставаться в области нейропсихологии, работать в реабилитационном центре. Хочу поступать в аспирантуру. Возможно, преподавала бы в будущем. Пока занимаюсь реабилитацией и изучаю нейронауки.
– Не сомневаешься в своем выборе профессии?
– Связать свою жизнь с психологией я решила еще в школе после того, как сама попала в неврологический стационар с анорексией. Там были дети, в основном с ДЦП. Понаблюдала за трудностями больных детей и их родителей, пообщалась с клиническими психологами, тема заинтересовала. Уехала оттуда с уверенностью в том, что буду психологом. Психология очень интересная. Если вдруг мне надоест нейропсихология, можно заняться патопсихологией, а если и это надоест, то буду заниматься терапией в рамках частной практики.
– Ощущаешь в чем-то профдеформацию?
– Да. Иногда вижу, если человек говорит невнятно или не говорит вообще, начинаю думать, что он пережил инсульт или другое нарушение головного мозга. Приглядываюсь к голове, есть ли швы… По категориям людей не разбираю. В целом не люблю признаваться, что я психолог, потому что есть определенные стереотипы. Я довольно вспыльчивый и эмпатичный человек, но, опять-таки, из-за профдеформации отношение ко всему изменилось. Я понимаю, что это работа, и больше не испытываю столько жалости к пациентам, как раньше. Иногда бывает тяжело, когда пациент начинает плакать. Главное, не приносить все переживания домой, не пропускать проблемы людей через себя. Можно выгореть, а то и самому впасть в не самые лучшие состояния.
Блиц
- Любимые авторы по нейропсихологии. Александр Романович Лурия, Евгения Давыдовна Хомская.
- Любимая книга. «Над пропастью во ржи»
- Любимые психологические фильмы. «Остров проклятых», «Опасный метод», «До костей»
Эльвира ПЕТРЕНЕВА
Фото Дмитрия ГЕРАЙКИНА
