Кто из нас на семейном застолье не пел легендарного «Коня» в унисон с солистом группы «Любэ» Николаем Расторгуевым? Репертуар советской и российской рок-группы уже давно ушел в народ: песни заслушаны до дыр. В этом выпуске предлагаем вспомнить лиричную песню «Это было, было…» и провести неожиданные параллели с творчеством Николая Гумилева.
Песня «Это было, было…» вышла в 2002 году и стала одним из саундтреков телесериала «Саломея». На протяжении всего текста песни описывается то, что было «в те года, от которых не осталось и следа», в той стране, «о которой не загрезишь и во сне». Но что же это за страна? Почему ни с того ни с сего появляется лес, в который лирический герой мечтает удалиться со своей возлюбленной? Как обычно это и бывает: ничего не понятно, но очень интересно…
Оказалось, что текстом для песни послужило стихотворение Николая Гумилева «Лес», написанное в 1919 году, но в сокращенном виде. «Любэ» использует только вторую часть, где лирический герой обращается к возлюбленной. Чем же интересен оригинал? Какие загадки скрывает гумилевский текст?
Гумилев-поэт всегда внимателен к топонимике и географии: недаром в русской литературе за ним закрепился образ путешественника, паломника, «конквистадора в панцире железном». Для его творчества характерно мифопоэтическое понимание пространства. «Лес» в понимании Гумилева – место далекое от цивилизации, которое еще хранит следы прошлого и мудрости предков. В то же время в русском культурном коде лес шифруется как «чужое» пространство, в некотором смысле инфернальное, неподвластное человеку. И действительно, лес Гумилева населяют «великаны, карлики и львы». Интересно, что лев в христианском контексте – один из символов последнего преображения человека и Второго Пришествия Христа, то есть носит апокалиптический характер. Вспомним стихотворение «Память»: «Предо мной предстанет, мне неведом, / Путник, скрыв лицо; но все пойму, /Видя льва, стремящегося следом, /И орла, летящего к нему».
Особенно интересен в стихотворении «Лес» образ «женщины с кошачьей головой». Гумилев отлично разбирался в египетской мифологии и наверняка провел параллель с богиней Баст (Бастет). Богиня Баст считалась доброй богиней любви и веселья, но одновременно и божеством войны. Такая амбивалентная природа свойственна всему порожденному в этом таинственном лесу. Даже люди, которым лес покровительствует, с шестипалыми ладонями. Обыватель никогда не сможет попасть в этот лес: «Никогда сюда тропа не завела /Пэра Франции иль Круглого Стола». Но и выйти за пределы леса – невозможно! Женщина с кошачьей головой не прожила и дня в земном мире. Лирический герой подчеркивает ее инаковость, она не принадлежит к христианской символике и умирает до того, как священнослужитель ее причащает.
Подводя итог, можно сказать, что Гумилев мастерски вплетает мифологические сюжеты разных стран и народов в свой «таинственный лес», и все это можно называть обыкновенной фантазией и идиллической картиной. В сети очень любят сводить «Лес» к завуалированному признанию в любви и буколической символике. Однако это не был бы Гумилев, если бы все было так просто.
Лирический герой рассуждает: «Может быть, тот лес – душа твоя». Расхожее выражение «чужая душа – потемки» здесь безусловно работает, но читаем дальше: «Или, может быть, когда умрем, / Мы в тот лес направимся вдвоем». Сложно назвать «таинственный лес» – идиллической и райской картинкой, о которой мечтают влюбленные, скрепя брак (на форумах пишут, что стихотворение посвящено второй жене Анне Энгельгардт, и сводят его исключительно к любовной лирике, с чем я категорически не согласна). Тем более что у Гумилева есть тексты, описывающие райское пространство, – оно заселено животными, свободно гуляющими с человеком. Образ возлюбленной навевает такие же мистические ассоциации: «Я придумал это, глядя на твои / Косы, кольца огневеющей змеи». Все это придает складывающейся картине загадочного леса довольно зловещий характер. Раскладывая первоисточник, начинаешь понимать, насколько песня группы «Любэ» упрощена: ушли многогранные образы гумилевской поэзии и сакрализация самого пространства леса… Но «Любэ» мы это, конечно же, прощаем: все-таки манера исполнения у Николая Расторгуева стала такой узнаваемой и родной!
Анна ЗАГОРУЙКО
