Виноваты ли глыбы льда в алтайских паводках?
В самом разгаре апрель, оттепель, все тает… И тут в голову приходит тема, которую еще недавно обсуждали все – глобальное потепление! Что будет с горными ледниками? Нас всех затопит?! Не сумев найти покой, корреспондент «ЗН» поговорил с экспертом – мерзлотоведом и гляциологом Галиной Сергеевной Дьяковой, которая рассказала не только о глобальной проблеме, но и о том, как работают ученые ее профиля.
– Глобальное потепление – миф или реальность?
– Во многом – миф, но во многом и реальность. Скорее, я бы сказала, что имеет место быть глобальное изменение климата. И забегая вперед скажу: на мой взгляд, антропогенная деятельность не является ведущим фактором данных изменений, хотя, несомненно, вносит в них свой вклад.
– Как изменение климата влияет на планету и жизнь на ней?
– Все зависит от точки зрения. С точки зрения самой планеты – думаю, что в целом все идет по плану. Планета живет, «дышит», проживает определенные эпохи своего развития. На ней появляются одни виды и исчезают другие. Это нормальная эволюция. Для планеты стагнация – синоним смерти. Поэтому она всегда в движении, всегда в развитии. А вот как это развитие оцениваем мы – с антропоцентрической точки зрения – это совсем другой вопрос. Для нас очень часто изменения в природе и погоде связаны с различными катаклизмами. Так же, как при резкой смене воздушных масс (с теплых на холодные или наоборот), наблюдается усиление ветра вплоть до ураганного, так и любые другие сравнительно резкие изменения приводят к различным катастрофам.
– Зачем нужно изучать мерзлоту и ледники?
– Потому что это запасы пресной воды, а она, ее количество и, что немаловажно, качество – во многом являются индикатором уровня и качества жизни людей. А также для нас, как для ученых, ледники и мерзлота – индикаторы климатических изменений. По ним можно отследить направленность и темпы климатических изменений на различных территориях.
– Что такое ледник с точки зрения гляциологии?
– Отвечу заученной еще в школе фразой: ледник – это масса льда преимущественно атмосферного происхождения, испытывающая вязкопластическое течение под действием силы тяжести и принявшая форму потока, системы потоков или купола (щита).
– Связано ли таяние ледников с подтоплением Алтайского края?
– Если речь идет о нынешнем весеннем наводнении – то нет. Ледники в горах таять еще не начали, там холодно еще. Если вы обращали внимание, на наших реках, имеющих помимо прочего и ледниковое питание (Катунь, Обь и пр.) мы можем наблюдать две волны паводков – весеннюю, связанную со снеготаянием, и летнюю, июньскую, связанную и с началом таяния ледников. В этом году мы наблюдали пока только результат весеннего снеготаяния. А затопление было связано с сезонным промерзанием почв и грунтов. Из-за резких температурных скачков осенью 2023 г., когда снежный покров сначала сформировался, потом растаял, промочив почву, а потом пришли сильные морозы. При низкой высоте снежного покрова, а кое-где и при его отсутствии, почвы сильно промерзли. А весной, при снеготаянии, вода в мерзлую почву не впитывалась, а сходила вся в виде поверхностного стока, затопляя территории.
– Как можно изучать ледники, не выходя за пределы АлтГУ?
– В отличие от мерзлоты, изучение которой во многом завязано на полевых исследованиях, изучение ледников можно осуществлять, что называется, не вставая с дивана. По крайней мере, такие показатели, как площадь ледников, их длина, чаще изучаются на основе данных дистанционного зондирования. Космические снимки существенно упростили жизнь гляциологов, позволяя легко охватывать измерениями и анализом любые по площади территории. Но далеко не все вопросы можно решить дистанционно. К примеру, изменение объема ледника (бывает такое, что ледник не меняет плановых очертаний, а только становится тоньше) – измеряют в ходе полевых исследований.
– Насколько тонко вы можете чувствовать холод, лед?
– Лишь могу сказать, что чаще всего по внешним признакам могу определить наличие или отсутствие многолетнемерзлых пород под ногами!
– Почему вас привлекли именно эти науки?
– Корни увлечения уходят в детство. Впервые ледники издалека я увидела лет в 8, путешествуя с родителями по Казахскому Алтаю. А в 13 лет впервые побывала на крупном леднике – Маашей на Северо-Чуйском хребте. Он произвел на меня неизгладимое впечатление. После этого в школе я писала научную работу по ледникам Казахстана, выступала на конференциях. А с мерзлотоведением и снеговедением познакомилась уже в университете. Здесь заинтересовалась и так называемыми каменными глетчерами, или гляциально-мерзлотными каменными образованиями. Они часто по форме похожи на долинные ледники с длинными, хорошо выраженными языками. Также с ледниками их роднит наличие в них льда.
– Нужно ли продвигать мерзлотоведение и гляциологию в массы?
– Это науки. Разные, самостоятельные, иногда пересекающиеся (как, например, в случае с гляциально-мерзлотными каменными образованиями, которые «попадают под юрисдикцию» обеих наук). Но изучение наук – удел немногих заинтересованных. Не думаю, что научные тонкости и нюансы нужно знать всем и каждому. Как говорил Артур Конан Дойл устами Шерлока Холмса: «Мозг – это чердак. Место в нем ограничено. Если я засорю свой мозг-чердак лишней, ненужной информацией, то там может не остаться места для действительно важного». Поэтому иметь общее представление, особенно когда твоя территория подвержена воздействию ледников или многолетней мерзлоты, – стоит, а вот сильно углубляться – думаю, что нет.
Мстислав ВЯЗАНЦЕВ
