Режиссер Феликс Разумовский – о том, почему внешнее без внутреннего нас не прельщает
17 апреля в Алтайском государственном университете на фестивале историко-документального кино собралось более 1600 зрителей и 8 почетных гостей – режиссеров, сценаристов и продюсеров фильмов. Кинопоказы проходили с самого утра и до вечера – студенты и гости университета смогли посмотреть 7 фильмов и обсудить их с авторами. Один из ярких гостей фестиваля – Феликс Вельевич Разумовский, публицист, телеведущий, автор исторической программы «Кто мы?» и четырехсерийного фильма «Забытые уроки русского консерватизма». В эксклюзивном материале «ЗН» известный телеведущий ответил на вопросы о фильме и поделился своими взглядами на русскую историю.
Что такое здоровый консерватизм?
– Наш президент Владимир Путин однажды сказал на интеллектуальном форуме «Валдай», что страна нуждается в «здоровом консерватизме». Мысль повисла в воздухе, ведь на самом деле что такое этот здоровый консерватизм – никто не знал, – начал свое выступление публицист Феликс Разумовский, обратившись к студентам. – В последние годы историки стали изучать эту тему более обстоятельно, но в общественном сознании все еще нет понимания сути здорового консерватизма. Однако на деле все не так сложно. Наша жизнь постоянно требует каких-то преобразований, но, когда мы начинаем менять что-то неосмотрительно, – ничего хорошего не происходит. Работает дурная закономерность: хотели как лучше, а получилось как всегда. Во времена реформ нужно хорошо представлять себе, что действительно стоит поменять, а что при этом сохранить. При всех фантазиях и пожеланиях всегда остается то, что требует своего бережения.
Феликс Вельевич, ссылаясь на слова академика Александра Михайловича Панченко, объяснил, что слом культурного кода всегда приводит к негативным последствиям, а консерватизм как раз стремится сохранить то, что входит в этот особый код, – традиции и обычаи страны. Однако это не означает, что совсем ничего нельзя менять: вызовы времени, которые стоят перед Россией, диктуют свои преобразования. Но именно национальный культурный код не должен подлежать разрушению. Это неизбежно приводит к самоопустошению и деградации. Здоровый консерватизм, по мнению публициста, общественная идея, которая позволяет правильно подходить к преобразованиям, следовательно – к жизни. Эта мысль проходит красной нитью через цикл Феликса Разумовского «Забытые уроки русского консерватизма».
Портреты заговорили
На кинопоказе в университете была представлена первая часть фильма, посвященная событиям в России в годы правления Николая I, когда вопрос национального самосознания впервые сделался вопросом насущным. Автор программы поднимает вопрос о двух противоборствующих сторонах – радикально-революционном декабризме и русском консерватизме… Так можно ли говорить, что идея консерватизма зарождается в эпоху их столкновения? Зритель оказывается в известных местах – на Сенатской и Дворцовой площади, экранный Николай I гуляет вдоль Зимней канавки и размышляет о «судьбах Отечества»: как не допустить повторения революционной ситуации в России, оградить ее от влияния «чужеземного идеологизма» и печальной судьбы европейских восстаний? Феликс Вельевич обращается и к русскому литературному наследию, останавливаясь, в частности, на фигуре Александра Сергеевича Пушкина, который предлагал собственную консервативную концепцию воспитания дворянского юношества и напрямую общался с императором, обсуждая пути развития русского общества. Однако правительство не соглашается с Пушкиным и принимает свой вариант русского консерватизма – уваровскую триаду «Православие. Самодержавие. Народность». Итог подобной политики окажется плачевным: воспитанники российских университетов студенты-дворяне сделаются убежденными западниками. Главный вопрос «Кто мы?» так и остается без ответа…
После показа состоялась дискуссия о событиях, изображенных в фильме, из зала поступило большое количество вопросов к Феликсу Вельевичу. Публикуем самые интересные выдержки из интеллектуальной беседы режиссера и студентов, а также примечательные комментарии для нашей газеты от автора исторической программы «Кто мы?».
Быть или казаться
– Можно ли говорить, что Николай I – консерватор?
– Николай I сам называл себя царем-консерватором, и это цитируется в фильме. Но что он хотел этим показать? Он не хотел повторения мятежа на Сенатской площади, не хотел начала русской революции. Если представить, что у декабристов, которых принято прославлять, в планах было и цареубийство, и много всего другого, и если бы они победили, то в России неизбежно началась бы новая Смута. Император Николай Павлович хотел от этого уйти. (То есть хотели как лучше!) Далее начинается следующая коллизия: русская власть не доверяет обществу. Хотя николаевская эпоха представлена, конечно, гениями. Жуковский, Пушкин, Гоголь… Но все эти люди, лучшие писатели XIX века, опутаны цензурой, запретами, «умственными плотинами». Это наложило тяжелый отпечаток на жизнь русского общества, русскую культуру. Иными словами, первый опыт русского консерватизма оказался неудачным. Если власть думает, что она может управлять страной без общества, то это несомненное заблуждение. Конечно, Третье отделение (тогдашняя политическая полиция) может контролировать и литературу, и общественную жизнь… Но чуть контроль ослабевает – начинается бог знает что. Буквально лавина русского нигилизма обрушивается на общество. Это и есть главный урок николаевского времени, он связан с неизбывной ситуацией, когда власть считает, что со всеми вопросами она справится сама… Николай I, безусловно, консерватор по убеждениям, однако консерватизм бывает разным, вот в чем дело. И далеко не всегда консерватизм бывает здоровым. Он может быть мнимым, лицемерным… Иначе говоря, чтобы быть консерватором, недостаточно просто объявить себя им.
Доверять нельзя запретить
Вопрос от Артема Евсеева, студента 1-го курса направления «зарубежное регионоведение» (ИИМО):
– Феликс Вельвич, как вы думаете, если бы Уваров не запретил Пушкину публиковать карамзинские «Записки о древней и новой России», это повлияло бы на ситуацию в российском обществе и в том числе на консерватизм?
– В этих записках было много очень важных мыслей, которые делают консерватизм здоровым. Если бы они были опубликованы, если бы к тому же Пушкин имел возможность свободно печатать в «Современнике» лучших писателей своего времени, атмосфера в обществе была бы, несомненно, другой. Это значит, что впоследствии удалось бы избежать вспышки русского нигилизма. Мы снова приходим к этому факту: недоверие Николая I к российскому обществу дорого обошлось России.
Главные историки
Вопросы от корреспондента «ЗН»:
– Феликс Вельевич, в программе вы часто обращаетесь к литературному контексту эпохи. Для чего?
– Дело в том, что мы до сих пор не пришли к общему мнению, как нашей исторической науке осмыслять русскую культуру, русскую цивилизацию вообще. На самом деле мы не знаем, как изучать Россию. Критерии и принципы исторической науки долгое время были западными, хотя они были созданы для изучения Запада. Поскольку долгое время русские историки в основном копировали западные научные подходы, то с изучением России были большие проблемы. Обращу внимание, что мысль о необходимости дворянам изучать Россию появляется у Пушкина в его записке «О воспитании», которую он написал по просьбе Николая I (об этой записке мы уже упоминали). Одним словом, главными историками в России, на мой взгляд, были и остаются писатели. Если вам нужно изучить историю екатерининского времени, пугачевского бунта, то лучше, чем Пушкин в «Капитанской дочке», об этом никто не написал. Если вас интересует история Великой Отечественной войны, читайте «Веселого солдата» Виктора Астафьева, чтобы представить происходящее в те года.
Цена революции
– 2025 год – год двухсотлетия восстания на Сенатской площади. Отношение к декабристам меняется на протяжении русской истории. Какое, на ваш взгляд, оно должно быть сейчас?
– Весь прошлый век нас учили, что декабристы – лучшие русские люди, образец для подражания. Владимир Ильич Ленин говорил, что они «разбудили Герцена» и в конце концов это привело к созданию т. н. партии нового типа. Далее, как мы знаем, произошла революция и гражданская война, во время которой убили приблизительно от 8 до 13 миллионов русских людей. Вот она – цена революции. А ведь декабристы – первая попытка революции. Пора посмотреть на этих людей по-другому. Показателен эпизод, когда Карамзин на Сенатской площади… Он там был, стоял без пальто, простудился, а через несколько месяцев умер… Так вот, для него это «нелепая трагедия наших безумных либералистов». Такова его оценка попытки военного переворота. Первый идеолог русского консерватизма Карамзин мудро оценил это событие. Он не просто понял, что произошла катастрофа, он попытался обосновать это в письмах к своим единомышленникам. Дело в том, что к настоящему моменту наше понимание и отношение к революции сменилось. Мы, нахлебавшись этого… субстрата, поняли, что ничего хорошего с помощью насилия, переворота и коренной ломки сделать невозможно. Революция неизбежно сопровождается огромными жертвами и отбрасывает страну на десятилетия назад. И еще. Большевики рассчитывали на мировую революцию, но не понимали, что ее просто не может быть. Русская революция, французская, английская – в каждой стране кризис переживается по-разному и в разное время. Общее для всех только одно – это болезнь, это «социально-политический кризис». Поэтому мировой революции, когда все «болеют» одинаково и к тому же одномоментно, быть не может. Русская революция очень мало похожа, как ни странно, на Великую французскую революцию, хотя деятели русской революции мечтали повторить то, что было сделано во Франции в конце XVIII века. Русская революция – это смута. Для того чтобы понять русскую революцию, надо хорошо знать Смуту начала XVII века. Какие последствия мы сегодня унаследовали от всех этих революций? Не каждый ответит на этот вопрос, ведь мы привыкли плоско смотреть на то, что происходит вокруг: как дважды два – четыре. Но жизнь на самом деле очень сложна. И чем она сложнее, тем лучше.
Цитата
Далее начинается следующая коллизия: русская власть не доверяет обществу. Хотя николаевская эпоха представлена, конечно, гениями. Жуковский, Пушкин, Гоголь… Но все эти люди, лучшие писатели XIX века, опутаны цензурой, запретами, «умственными плотинами». Это наложило тяжелый отпечаток на жизнь русского общества, русскую культуру.
Анна ЗАГОРУЙКО
Фото Дмитрия ГЕРАЙКИНА
