Готовили полосу памяти безвременно ушедшего Владислава Сухачева, одного из самых ярких и талантливых выпускников АГУ, а получили не просто подборку воспоминаний, но, по сути, материал к 50-летию университета. Ведь университет – это не только наука, но и бесшабашная студенческая жизнь. Историю альма-матер невозможно представить без творческого объединения «Дубовая роща» и чемпионатов мира по пентиксу. Так что помним, скорбим, но и безмерно гордимся и радуемся, что у АГУ был и есть Влад Сухачев. Вечная память.
Ася Майорова, выпускница ФФиЖ АГУ:
Однажды, когда я лежала в роддоме в ожидании появления на свет нашего первого сына, Влад пришел ко мне и встретил словами:
– Ты прикинь, Португалия – Уругвай 1:5!!!
И начал рассказывать в красках какие-то яркие подробности матча чемпионата мира по футболу.
А мне футбол был по барабану, но я так смеялась над его комментариями! И думала: ни у кого нет такого классного мужа, который так точно понимает, что надо говорить жене в роддоме!
***
Однажды, когда Влад поехал на смену в лагерь на 10 дней, и, как всегда, примчал домой среди недели. Говорит: «Там ржут надо мной, а я не могу – мне к тебе надо, и все! Может, получится с работы пораньше?» А в тот день как раз на «Бирюзовой Катуни» случился страшный ураган. Мы репортажи обновляли на выпуски, на федеральные каналы… Влад звонил каждые полчаса: «И? Когда?» – «Бегу на монтаж, потом сразу к тебе, машину у подъезда брошу» – «Не-не-не! Машину в гараж. И не торопись, езжай аккуратно. Знаешь, какой я тебе вкусный ужин приготовил!»
***
Однажды, когда нам было дофига лет, я узнала, что беременна. Утром на УЗИ сказали, я еду на работу и думаю: «Новость-то ошарашит, как работать после этого? Скажу вечером, дома». Но сразу на входе встретила Влада.
– Как сходила?
– Э.. Нормально…
Влад взял за руку, провел в мой кабинет, где я объявила новость. Пауза длилась секунду.
– Значит, с сегодняшнего дня кофе не пьешь, шоколад не ешь.
Потом подумал еще пару секунд.
– Так, декрет получается на сентябрь. У Пети новая школа, а ты как раз дома с малышом. Я опять все рассчитал! Я гений!
Поцеловал меня и побежал работать дальше.
***
Однажды утром он, как всегда, приготовил нам завтрак, пока я отводила Сашу в садик. За утренним кофе смотрели по «Культуре» «Москву заречную» Михаила Жебрака. Потом Влад пошел в гараж и позвонил с улицы:
– Слушай, тут прохладно. Потеплее оденься и мне шапку захвати, ага? Не забудь, положи прямо сейчас.
Последний в нашей жизни разговор. 17 секунд.
***
Я приняла море соболезнований. Друзья, коллеги, знакомые, бывшие одноклассники, одногруппники, МЛДД, университет, участники и почитатели группы «Дубовая роща», чиновники, депутаты. На похороны приехали бывшие коллеги из Москвы, Кемерова, Новосибирска. Спасибо всем. Помощь была нужна, очень. И поддержка. И понимание, что вы будете со мной в новой и пока невозможной для меня жизни.
Андрей Никитин, ИА «Амител», выпускник ИФ АГУ:
Вчера был день математика. В 90-е несколько лет подряд в этот день на матфаке АГУ проводили чемпионат Алтайского края по пентиксу. Так как это спортивно-интеллектуальное мероприятие придумала и организовывала «Дубовая роща», масштаб соревнований, помпезность и степень гонимости были на самом высоком уровне. А техническая оснащенность чемпионата была столь высокой, что и сейчас, спустя четверть века, такого уровня я не встречал нигде.
Влад вел это, да и любое другое шоу совсем не так, как это делают теперь стандартные ведущие с их правильно поставленными голосами, заготовленными шутками, выверенными подводками и голливудскими улыбками. Влад делал конферанс в тыщу раз круче.
Он брал в одну руку микрофон, простирал вперед другую руку, переворачивал ладонь тыльной стороной вверх, растопыривал пальцы и делал этой рукой драматические пассы, помогая ей голосом, мимикой, движением бровей, вращеньем глаз, встряхивая своим шикарным белым чубом и гнал… Гнал с места в карьер так, как умел делать только он. Ему лишь нужно было зацепиться за что-то в зале, чтобы полилась очень связная, но такая великолепно ахинейная тема, которая, казалось, была четко прописана заранее, но нет, она рождалась прямо тут из ничего!
Но как же это все было круто – игра голосом, вращение глаз, неподражаемая мимика, сдвижка бровей, взмах чубом и завораживающие пассы руки с растопыренными пальцами.
Собственно, шоу уже можно было и не смотреть, любое, он сам был отдельным шоу.
Голос у него от природы был высоковат, но во время конферанса он мог так увлечься, что переходил с высот на басы, добавлял хрипоты, убегал обратно наверх… И все это с вращением глаз, пассами руки, бровями, чубом.
Мы в стороне покатывались со смеху, настолько он был грандиозен в эти минуты в своем непередаваемом гоне. Такого конферанса я больше нигде и ни у кого не видел и не слышал.
А потом он отходил в сторону и говорил: «Ну как?» Понимая, что кроме слова «офигительно» или его синонимов ему ничего другого и не скажут. Потому что это всегда было офигительно!
Владимир Клименко, «Алтайская миссия», экс-редактор «ЗН»:
Имя Влада Сухачева для меня неразрывно связано с творческой группой «Дубовая роща» в составе Вадима Вязанцева, Влада Сухачева, Олега Московкина, Владимира Гриценко и Николая Лазовского. Ребята яркие, талантливые, разносторонние, с невероятным чувством юмора. Они пришли в газету «За науку» в начале 90-х годов и стали своими, своего рода членами редакционного коллектива – внештатными. Они втянули в свою орбиту лучших сотрудников «ЗН» Юру Звягинцева и Андрея Никитина – потрясающих юмористов. Вели ежемесячную страничку «У Лукоморья».
Организовывали музыкальные концерты, рок-фестивали. Писали юмористические «Дубовые листья» в пику мудреным розановским «Опавшим листьям», устраивали перфомансы типа «Д’Артатьяны против п…сов», выставки собственных картин, писали собственные песни типа «Трусы в горошек» и сами исполняли их на музыкальных рок-фестивалях и сольных концертах. Устраивали громкие и яркие публичные шоу типа «Экологический сплав по могучей сибирской реке Пивоварке».
Конечно, каждый из них имел свое собственное лицо: Вовочка Гриценко писал рассказы и получил почетное звание «мастер деревенской прозы», Коля Лазовский имел великолепный голос и пел в городских хорах, Олег Московскин играл на флейте, Вадик руководил всем этим «безобразием». А Влад был ярчайшим шоуменом! Своего рода лицом группы: высокий голубоглазый блондин, раскованный, свободный! Глядя на него, я невольно вспоминал слова гениального Маяковского из его ранней поэмы «Облако в штанах»: «Иду, красивый, двадцатидвухлетний!»
Николай Лазовский, хоровая капелла АлтГУ:
Как-то, в конце девяностых, мы поехали «Дубняком», причем прям всем составом. Я не помню, что это было, но мы поехали в Бобровку, и там я начал к вечеру наматывать леску новую на бобину на спиннинг, Влад вызвался мне помочь. Он мне помог. Мы удачно все это сделали. И в конце концов он попросил меня: «Коля. Ну дай, пожалуйста, я брошу». Я говорю: «Влад. Инерционную катушку надо уметь забрасывать». И конечно, как я ему мог отказать, отказать не мог никак. И Владик, скажем так, забросил блесну, которая весит тридцать пять граммов, – это очень тяжелая, и он забросил! Забросил ее так далеко, почти на тот берег. Он не знал, что пальцем катушку нужно прижимать. И он смотрит на меня: «Коля, Коля! Что происходит?» А сам двумя руками держится. Ну, держи удилище, а борода на катушке разматывается стремительно. Наверное, в этом и весь прикол, что борода у Сухачева была единственный раз, когда я ее видел. Как он потом извинялся, что мы сейчас только что намотали сто метров лески на катушку. Я просто хохотал. Лежал на песке и ржал. Владик, искренне понимая, что что-то происходит не так, говорит: «Коля, ну что делать?» Я говорю: «А что делать? Ничего не делать. Сейчас обрежем, да и все. Ну, было сто метров, станет чуть меньше». Вот такая история. Парень был такой сильный, серьезный, и поэтому сто метров моей лески он уничтожил. Ну и все, да и спасибо ему за это. Ну вот так как-то.
Сергей Пинчук, (Сергей Dwarkin) ГТРК «Вести Алтай», выпускник ФФиЖ АГУ:
…Самая середина 90-х. Редакция самой лучшей газеты на земле (тогда она располагалась в корпусе Д за пуленепробиваемой дверью под номером 206). Какой-то очередной повод – когда бы он имел значение? Время что-то около пяти часов вечера. ГСМ еще очень даже в наличии, а вот закусь уже почти весь активировали. Появляется Сухачев. Присоединяется. Как всегда – начинается какая-то немыслимая клоунада. И Леша, по-моему, Легенький, как рявкнет:
– Сухачев, ты че, сюда жрать пришел, что ли?!
В том смысле, что еды-то как раз нет. И Влада отправляют в безвоздушное пространство за пищей. Он покорно уходит. Куда-то в сторону «сотого» магазина. За одним компом разворачивается совершенно жуткая резня в «пентикс», за вторым – в «арканоид». Все в ожидании. Нет, не новых рекордов – закуски. В ход полным ходом идет желтое масло от шпрот и останки черного хлеба.
Наконец на пороге возникает совершенно счастливый Влад, потрясающий над головой каким-то внушительным свертком. Нечто в промасленной пергаментной бумаге. Под одобрительные возбужденные возгласы сверток водружают на стол. Извлекают содержимое, режут. Профессор Глушанин что-то глубокомысленно рассказывает про преимущества тростей Vandoren для кларнета над тростями D’Addario. Форма и содержание тоста уже давно не важны. И вдруг кто-то удивленно замечает, что закуска дюже странная. Ну, не хочешь – не пей, как говорится. И вдруг громогласный голос все того-же Легенького:
– Блин, Сухачев! Это че такое?!
Леша берет в руки этикетку и читает вслух:
– «Свиная шкура прессованная»… Не, ну афигеть! Нашли, кого за закуской посылать…
Вся вот эта бесконечно «дубовая» роща – она была с ним всегда. С ним и в нем. Прорастала сквозь него. Колосилась дубовыми листьями. Осыпалась желудями. Весь этот бесконечный гон и клоунада – фонтанировали непрерывно. Во все стороны. Сам он не умел останавливаться. Может, поэтому и попадал порой в самые разные истории. Их, наверное, можно рассказывать бесконечно. И найдется немало тех, кто это сделает. Уверен, мастерски. Но лично меня всегда куда больше интересует не форма, а содержание. Внутренний мир. Эволюцию которого в случае с Владом я имел возможность наблюдать на протяжении без малого 30 лет.
Я не очень хорошо понимаю почему, но он мне доверял. Порой очень личные вещи. Может, знал, что не буду размахивать ими над головой. И уж точно не стану развешивать на бельевых веревках во дворе…
Мы все родом из детства. Кто-то из него вырастает. А кто-то так в нем и остается. Только одни с самого детства стараются казаться старше, чем они есть, другие напротив – даже в высоких кабинетах продолжают оставаться детьми. «Ибо таковых есть Царство Небесное…»
Чем старше, тем мягче он становился. Весь этот безумный кураж отходил на второй план. Он даже говорить начал негромко, вполголоса. Будто стесняясь своих откровений. Своей тихой радости от самых простых вещей: как все-таки здорово рисует Леша (средний) и как классно монтирует Петя (старший), например. Он уже больше никого не высмеивал. В нем как будто истончилась былая безжалостность. Безудержность и бездумность. Бесшабашность. Сквозь них все чаще проглядывали осознанность и адекватность.
Помню, как-то я написал где-то в Сети такие строчки: «Было время, когда дети мечтали о далеких планетах. Едва ли не каждый второй непременно хотел быть капитаном космического корабля. Бороздить Вселенную, одну за другой – навылет прошивая сонные галактики. Удивительные открытия, никем пока еще не описанные приключения. Жажда нового, жажда познания. Чтобы только вперед! С гулко бьющимся сердцем в груди, широко открытыми глазами и штурвалом в руках… Где те дети? И где те корабли…» И вдруг отозвался Влад: «Я здесь, Серега! Это я мечтал бороздить просторы Вселенной! Поступал в суворовское, с прицелом на отряд космонавтов. Не взяли из-за гайморита. Ну и где я сейчас? И кто я? Каждый вечер с балкона смотрю на Альфа Центавра и думаю, что после реинкарнации все-таки стану космонавтом…»
…Он не был идеальным. От слова «вообще». Найдется немало людей очень серьезно на него обиженных. Почти у каждого из нас есть такие люди за спиной… Те, кто обижен, – простите. И помолитесь. Уверен, будь такая возможность – он бы и сам теперь всех вас об этом попросил. В конце концов «душа человека – по природе своей христианка». А что бывает, когда человек уходит из этой жизни внезапно, – люди воцерковленные знают. Каково это, не успеть приготовиться ко встрече с Вечностью.
Вадим Вязанцев, «Алтайский спорт», выпускник МФ АГУ:
– Сначала мы с Владом учились в одной школе, а потом, в 1988 году, вместе поступили на матфак. Влад всегда был очень артистичный, очень ироничный. С его быстрым телевизионным взлетом, не будь у него всех этих качеств, – без звездной болезни бы не обошлось, однако Влад смог избежать этого. Он для всех был человеком-праздником. Любил свое дело, не просто вел работу в редакции, а всячески старался развивать телевизионную «среду обитания». Выступал перед детской и молодежной аудиторией, ездил в пионерские лагеря, где проводил профильные занятия для детей, знакомя их с азами журналистики. А в прошлом учебном году Влад с Павлом Рюховым придумали еженедельный семинар уже для студентов АГУ, который они вели бесплатно. Уже в этом году – честь и хвала тем людям в университете, которые быстро сориентировались – Влад получил официальный статус преподавателя и должность доцента кафедры журналистики. Он был талантлив и в профессии, и в жизни, за это и нравился людям.
Любовь Хворова, ИМИТ АлтГУ:
– Владислав был личностью популярной, он – большой оригинал. Таких телевизионщиков у нас единицы. Его природный артистизм в математике особо не проявишь, а вот в журналистике – пожалуйста. Когда он поступил на 1-й курс, его талант был сразу заметен, поэтому я как преподаватель сразу привлекла его к занятиям художественной самодеятельностью. Можно сказать, это было точкой отсчета его творческой карьеры.
Из воспоминаний Владислава Сухачева
Первые воспоминания о матфаке связаны не столько с нервной дрожью во время вступительных экзаменов (учеба в 42-й школе давала о себе знать), сколько со встречей с Любовью Анатольевной Хворовой. Два экзамена – математика устно и письменно – сданы успешно. Проходной балл – есть. Впереди собеседование. Расслабленный юноша, в дефицитных джинсах, в ушах наушники от плейера, рот забит редким в те годы бабл-гамом, на роже – нагловатая ухмылка. Таким я являюсь на факультет.
Мои документы с оценками листает молодая женщина с сигаретой в зубах. Я, нога на ногу, пялюсь на стены аудитории, читаю надписи на партах, всем видом показывая полное пренебрежение происходящим. И вдруг как гром среди ясного неба: «И что, Сухачев, думаешь, что поступил?»
Вот тут всю мою спесь как рукой сбило! Паника. Что такое? Ведь все было в порядке? Холодный пот, нервная дрожь, подступающая диарея. Что-то мямлю в ответ про проходной балл, тычу в оценки. Дамочка еще минут пять размазывает меня, как младенца. Жвачку я давно проглотил, руки положил на колени, киваю головой в такт издевательским замечаниям педагога.
«А что? – вдруг спрашивает она. – Ты, говорят, в самодеятельности участвовал в школе?»
«Да! Да! Да! – я это буквально кричу, интенсивно кивая головой. – Я же практически готовый актер больших и малых театров, только возьмите в вуз».
Пряча ехидную улыбку за сигаретой, женщина ставит заветную подпись в ведомости. Вот так Любовь Анатольевна Хворова набирала актеров в студенческий театр матфака.
***
…Такого издевательства над светлыми чувствами и помыслами людей Барнаул еще не видел. Приняв акцию за чистую монету, барнаульцы валом валили на бесплатное шоу. Не часто увидишь, как сумасшедшие студенты лезут в канализационную реку, а перед этим маршем «Прощание славянки» их провожает городской духовой оркестр, на митинге выступает народный депутат от местного округа и даже неизвестно откуда взявшийся здесь японский эколог.
Однако главным направлением в творчестве дубовиков была так называемая музыка. Выступления «Дубовой рощи» регулярно собирали аншлаги среди маргинально настроенной молодежи города. Необычны для того времени своей псевдоконцептуальностью тексты группы. Чего стоят хотя бы прекрасные строки «Унитаз, унитаз о-о-ооо». Или «Убей таракана, он твой враг». Не говоря уже про «Трусы в горошек – это ты!». Подбор инструментов (детский металлофон, электробалалайка, туба) также вызывали презрение и возмущение «правоверных рокенрольщиков».
Зато прогрессивно-идиотическое оформление сцены отлично гармонировало с, мягко говоря, абсурдистской сценографией. Велимир Хлебников, Даниил Хармс и Филипп Киркоров переворачивались в гробу от зависти, злобы и бессилия… Так сказать концерты – это типичный образчик эстетики безобразного, любовно культивируемого недоматематиками пресловутого творческого объединения.
Но, несмотря на всю внешнюю непривлекательность происходящего на сцене, студенческие массы тянулись к ребятам. Вокруг творческого ядра математиков постепенно собирались физики, историки, журналисты, юристы АГУ, а также студенты музучилища и других учебных заведений города.
Одним из направлений творчества дубовиков неожиданно для Иеронима Босха, Сальватора Дали, Ильи Глазунова и Ивана Шишкина стала живопись. Порыв переносить на полотно свои чувства, мечты и скрытые нереализованные желания был настолько силен и фантастически правдив, что копии полотен разлетались в частные коллекции, как горячие беляши в столовой главного корпуса. Цена гениальных картин, которую установили «дубовики», – 10 «Агдамов» за копию.
В историю мирового художественного процесса навечно вписаны такие полотна, как «Таинственная незнакомка № 2», «Встреча двух миров», «Девочка и бультерьер», «Удивительное зеркало с планеты RX 2134/34», «В ожидании чуда». Маститые алтайские искусствоведы даже выдали особое определение живописным персонажам «Дубовой рощи». Как у Шукшина были деревенские чудики, так у дубовиков – мясистые человечки.
В середине 90-х даже, казалось бы, нормальные люди, такие, как Жилин, Давыдов, Иванов, Карпов, Потапов, стали приходить в «Дубовую рощу». Именно с их непосредственным участием и немереным интеллектуальным багажом стало возможно осуществление мегапроекта – Чемпионата мира по пентиксу, ежегодно проводившегося с 1995 по 2000 годы на математическом факультете АГУ. Аналитики и наблюдатели в один голос отмечают необыкновенный воспитательный заряд и профориентационный импульс этих необычных, на первый взгляд, соревнований.
Алтайская федерация пентикса, президентом которой стал Евгений Давыдов, развернулась не на шутку. Первым делом был создан мощный бюрократический аппарат, были классифицированы пентиксные фигуры; указы, приказы и подзаконные акты еще более запутывали происходящее. Маразм крепчал: в 1997 году Алтайская федерация пентикса (АФП) была зарегистрирована в краевом отделе юстиции.
Кстати, представители крайспорткомитета, приглашенные на один из чемпионатов АФП, всерьез обиделись на то, что федерация самовольно раздает пентиксистам спортивные звания, такие как «гроссмейстер 1-го класса», «великий гроссмейстер», «чемпион всех времен и народов»…
Апофеозом бюрократической вакханалии стал скандал из-за названия фигуры. Псевдоспортивная общественность разделилась на две партии: ортодоксы настаивали на названии «бобон» для одной из фигур, оппортунисты же пытались протащить новое название «кепка». Завершилось все как обычно – полюбовным консенсусом и пивообильным банкетом.
Результаты пентиксного периода «Дубовой рощи» были творчески обобщены членами президиума совместно с нашими коллегами и в какой-то мере последователями – студентами более младших курсов, объединенных в коллектив «Отмазки Шоу». Пародийный рекламный ролик к одному из чемпионатов по пентиксу был критично переосмыслен и перемонтирован.
Получившийся фильм «Гамовер» завоевал гран-при Новосибирского фестиваля экстра-короткого фильма 2002 года и первое место в номинации Е-СИНЕМА бразильского фестиваля «Флюксус 2004». «Гамовер» демонстрировался в Москве, Санкт-Петербурге, Красноярске, Иркутске, Германии, Сербии, и везде его ждал оглушительный успех.
Все это началось на рубеже 80-90-х, и, казалось бы, пора уже повзрослеть и остепениться. Однако, тяжелая болезнь нашего общества под названием «Дубовая роща» до сих пор еще не излечена.
Сыпется песок, распадаются и создаются семьи, плодятся и размножаются дубовики, но прежними остаются инфантильный задор, величина константы «пи» и конструктивное разгильдяйство выходцев с математического факультета АГУ.
В. Вязанцев. Из книги «Наши выпускники» (МФ)
